Вознесенский Андрей «Ты меня никогда не забудешь…»
Вознесенский Андрей «Ты меня никогда не забудешь…», — Санкт-Петербург: Азбука, 2013, 288 стр.
В сборник вошли стихотворения поэта разных лет. Конечно же я много знал стихов Вознесенского и раньше. А еще раньше, наверное с 10-12 лет, завороженно слушал пластинки с его бесподобным авторским чтением. Но за этот сборник решил взяться именно по той причине, что захотелось припомнить «всего Вознесенского». Его ранняя поэзия носила все признаки гениальности. Шедевры появлялись один за другим до начала семидесятых: «Гойя», «Пожар в архитектурном институте», «Осень в Сигулде», «Параболическая баллада», «Тишины»… К тому же периоду относятся и такие превосходные стихи, как: «Не возвращайтесь к былым возлюбленным…», «Вальс при свечах», «Ностальгия по настоящему», «Песня акына», «Васильки Шагала», «Заповедь»… А потом… Потом Андрей Андреевич становится просто крепким, в чем-то даже замечательным стихотворцем. Но не более. Откровенно плохих стихов, во всяком случае в этом сборнике, почти что и нет. Но уже нет, пожалуй, и того юного гения, которого так полюбил и оценил Пастернак. Да, пошли песни, которые помнят и сегодня: «Миллион алых роз», «Рэгтайм» (‘Полюбите пианиста’), «Песня на ‘бис’», «Сага» (‘Ты меня на рассвете разбудишь’)… Но мне, как читателю, примерно к середине сборника стало, скажу честно, трудновато продвигаться дальше. Я увяз в нем, и лишь моя привычка не бросать чтение, позволила дойти до финала, где была боль его ухода, сформулированная напоследок в отличном стихотворении с таким же названием — «Боль».
А уже в самом конце, как награда за терпение, — воспоминания Вознесенского о знакомстве и дружбе с Пастернаком, озаглавленные «Мне четырнадцать лет». Эти «рифмы прозы» не только прекрасно написаны, но и, что важнее, хранят в себе подлинные чувства любви «повзрослевшего подростка» как к самому Борису Леонидовичу, так и, разумеется, к его творчеству. Лично для меня именно это небольшое эссе и стало главным открытием этого сборника.
ОСЕНЬ В СИГУЛДЕ
Свисаю с вагонной площадки,
прощайте,прощай мое лето,
пора мне,
на даче стучат топорами,
мой дом забивают дощатый,
прощайте,леса мои сбросили кроны,
пусты они и грустны,
как ящик с аккордеона,
а музыку — унесли,мы — люди,
мы тоже порожни,
уходим мы,
. так уж положено,
из стен,
. матерей
. и из женщин,
и этот порядок извечен,прощай, моя мама,
у окон
ты станешь прозрачно, как кокон,
наверно, умаялась за день,
присядем,друзья и враги, бывайте,
гуд бай,
из меня сейчас
со свистом вы выбегайте,
и я ухожу из вас,о родина, попрощаемся,
буду звезда, ветла,
не плачу, не попрошайка,
спасибо, жизнь, что была,на стрельбищах
в 10 баллов
я пробовал выбить 100,
спасибо, что ошибался,
но трижды спасибо, чтов прозрачные мои лопатки
входило прозренье, как
в резиновую перчатку
красный мужской кулак,«Андрей Вознесенский» — будет,
побыть бы не словом, не бульдиком,
еще на щеке твоей душной —
«Андрюшкой»,спасибо, что в рощах осенних
ты встретилась, что-то спросила
и пса волокла за ошейник,
а он упирался,
спасибо,я ожил, спасибо за осень,
что ты мне меня объяснила,
хозяйка будила нас в восемь,
а в праздники сипло басила
пластинка блатного пошиба,
спасибо,но вот ты уходишь, уходишь,
. как поезд отходит, уходишь…
из пор моих полых уходишь,
мы врозь друг из друга уходим,
чем нам этот дом неугоден?Ты рядом и где-то далеко,
почти что у Владивостока,я знаю, что мы повторимся
в друзья и подругах, в травинках,
нас этот заменит и тот —
«природа боится пустот»,спасибо за сдутые кроны,
на смену придут миллионы,
за ваши законы — спасибо,но женщина мчится по склонам,
как огненный лист за вагоном…Спасите!
1961
ТИШИНЫ!
Тишины хочу, тишины…
Нервы, что ли, обожжены?
Тишины…
. чтобы тень от сосны,
щекоча нас, перемещалась,
холодящая словно шалость,
вдоль спины, до мизинца ступни,Тишины…
Звуки будто отключены.
Чем назвать твои брови с отливом?
Понимание —
. молчаливо.
Тишины.Звук запаздывает за светом.
Слишком часто мы рты разеваем.
Настоящее — неназываемо.
Надо жить ощущением, цветом.Кожа тоже ведь человек,
с впечатленьями, голосами.
Для нее музыкально касанье,
как для слуха — поет соловей.Как живется вам там, болтуны,
чай, опять кулуарный авралец?
Горлопаны не наорались?Тишины…
Мы в другое погружены.
В ход природ неисповедимый,
И по едкому запаху дыма
Мы поймем, что идут чабаны.Значит, вечер. Вскипает приварок.
Они курят, как тени тихи.И из псов, как из зажигалок,
Светят тихие языки.1963