(? — после 1947), русский православный священник.
После революции 1917 прошел через аресты, тюрьму и концлагерь на Байкале. В 1935 г. совершил побег. Нелегально перешел в Китай через Амур.
Автор сборников проповедей «На Божественной страже» (Книги I и II: Шанхай, 1938), брошюры «Основы православной веры: ответ баптисту» (без места и года издания), книги «Критика русской идеологии» (Шанхай, 1947). Подготовил к печати книгу «Година испытаний. Россия как сплошная каторга», однако информация о ее выходе в свет отсутствует.
«К заключению в лагеря я был осужден на пять лет. В двадцатых числах сентября старого стиля 1933 года, я с партией других арестантов был доставлен на ст. Урульгу Забайкальской ж.д., где врачебная Комиссия определила категории работоспособности каждого лагерника и под видом сан. обработки страшно обезобразили мою внешность — остригши наголо голову и обривши бороду.
Зимой того же года, подружившись с одним педагогом, мы начали строить планы о побеге. От станции Ерофей Павлович Амурской ж.д. , где мы работали, шла дорога через сопки на пограничное село Игнашино, до которого считалось 65 верст.
Такая близость границы часто приковывала наш взгляд к этой, уходящей в тайгу дороге. Когда мы с целью разведки, делали по этой дороге прогулки, то всегда меня охватывала какая-то робость: казалось, что все догадываются о нашем намерении и как-будто бы смотрят подозрительно…
С лагерями я расстался в 1935 году ночью 8 апреля ст. ст. на Вербное Воскресенье. В двенадцатом часу этого дня я не думал о побеге и, готовясь встретить Страстную неделю в лагере, я взял на эти дни у одной монахини Св. Евангелие, которое и унес с собой. Спутником моим был уже священник, сначала приговоренный к расстрелу, который «милостью» советско власти был заменен десятью годами лагерей.
… … …
Перебравшись на льдину, я почувствовал себя вполне свободным человеком, потому что дальше глубина воды была чуть повыше колен. Я оказался уже на недоступной для чекистов Китайской земле.
Войдя на сопку, я несколько минут смотрел на родную сторону, которую враги православия сделали для нас хуже злой мачехи. И тут моя радость сменилась чувством острой душевной боли: жаль мне стало покинутую Русскую землю. Осенив ее трижды крестом, я пошел сопками по тропинке, которая привела меня к месту, где было заготовлено много дров. Наступил вечер. Я развел большой костер, быстро обсушился, и устроив из полен постель, уснул как мертвый…
На третий день Пасхи, в 12 часов дня, я добрался до китайского городка Мохо, на правом берегу Амура, где тотчас был задержан и арестован. К чести представителей Маньчжурской власти, должен сказать, что они обходились со мной чрезвычайно деликатно, и вопреки правилам тюремного режима распорядились дать мне полушубок для постели. Поместили меня одного в довольно чистой и светлой комнате. Как это все было непохоже на советские тюрьмы, в которых мне приходилось сидеть. Липецкая тюрьма Тамбовской губ. в которой я сидел в 1931 году, рассчитана на 200 человек, а в ней было набито 980 человек, усманская — в которой пришлось томиться перед ссылкой в лагеря в 1933 году, еще меньшей по размеру, также было около тысячи человек».
Священник Матвей Ионович Медведев «На Божественной страже» Книга II. – Шанхай, 1938, стр. IV-V, X-XI.