[26.9.1923, Москва — 22.05.2009, Нью-Йорк] — поэт.
Со школьной скамьи в 1941 Межиров ушел на фронт. В автобиографии «О себе» он писал: «Война потрясла меня до глубины души. Вмерзший в лед блокированный Ленинград. Окопы на Пулковских высотах. Рубежи под Синявином, в болотах, где нельзя рыть землянки, потому что под снегом незамерзающая вода. Костры и шалаши. Засыпая у костров, мы во сне инстинктивно ползли к огню, чтобы согреться, и вскакивали, когда загорались шинели. Было тяжело, но ощущение духовного подъема всего народа придавало силы, чтобы жить и бороться» («Стихотворения». — стр.8).
В 1948 Межиров окончил Литературный институт им. А.М.Горького, а годом раньше вышла его первая книга стихов «Дорога далека» (1947), в которую было включено стихотворение «Человек живет на белом свете…» (поэт не ставит под стихами дат их написания, считая, что время их создания должно быть ощутимо и без дат), оказавшееся программным для всего творчества Межирова «Я — лежу в пристрелянном кювете / На перебомбленном рубеже»,— рассказывал в нем Межиров, вспоминая только что прошедшую войну, а где-то («Где — не знаю. Суть совсем не в том») живет «человек… на белом свете», «на моей красавице земле», который «с мороза входит в теплый дом» и «в квартире зажигает свет». Здесь истоки контрастных и символических образов — «холода» войны и «тепла» мира, которые пройдут через все творчество поэта. Символический оттенок есть и у образа «человека… на белом свете». Для поэта, лежащего в «ледяном кювете», это воображаемое обобщенно-идеальное лицо, являющееся одновременно и его собственным двойником («Мой далекий отсвет! Мой двойник!»), образ которого и помогает преодолеть «гробовую полосу» войны и смерти: «С думой о далеком человеке — Легче до атаки мне лежать. / А потом подняться, разогнуться, / От кювета тело оторвать, / На ледовом поле не споткнуться / И пойти в атаку — / Воевать».
Поэзия Межирова чаще всего воспринимается в ее обыденном, реально-бытовом плане. Любой житейский случай, как правило, описывается обстоятельно и вроде бы излишне подробно. Эта склонность к бытовым подробностям прямо-таки навязчиво бросается в глаза уже в стихотворении «Человек живет на белом свете»: «Я — лежу в пристрелянном кювете / На перебомбленном рубеже… /Я — вмерзаю в ледяной кювет. / Снег не тает. Губы, щеки, веки / Он засыпал. И велит дрожать… / Снег седой щетиной на скуле… /Як земле сквозь тусклый лед приник…»; «Он — с мороза входит в теплый дом… / Он — в квартиру поднялся уже… / Он — в квартире зажигает свет». Такое же пристрастие к нагнетанию деталей легко заметить в последующих стихотворениях поэта: «Баллада о цирке», «Одиночество гонит меня…», «Календарь», «Музыка», «Эшелон», «Серпухов», «Ну а дальше что? Молчанье. Тайна», «На всякий случай…», «Черкешенка» и многие другие. Сам поэт в стихотворении «Этот год» признавался: «И забыть не могу ничего / Из подробностей белого света / В роковые минуты его». Пристрастие к реалистическим деталям свидетельствовало о стремлении поэта выявить в бытовом бытийное, увидеть в простом и обыденном нечто значительное, высокое, идеальное. Драматический, а порой и трагедийный путь к идеалу в поэзии Межирова несомненно носит романтический характер. Сам поэт говорил: «Когда я думаю о поэзии, она представляется мне таким явлением, которое возникает в точке пересечения ощущений реальности и идеала. Именно в этой точке может возникнуть искусство. По-иному оно, на мой взгляд, не возникает» (Литературная газета. 1974. 15 мая. С.4).
Первым послевоенным рубежом, на котором романтические идеалы Межирова столкнулись с суровой действительностью, было ужесточение сталинского режима после войны, пагубно сказавшееся на творчестве многих писателей. Влияние официальной идеологии сказалось и на сборниках стихов Межирова этих лет: «Новые встречи» (1949) и «Коммунисты, вперед!» (1950), в которых лирическая раскованность и открытость миру, проявившиеся в книге стихов «Дорога далека», уступили место балладным ритмам, внутренней сдержанности и волевым усилиям, направленным на преодоление трудных жизненных рубежей. В этом отношении весьма показательна приобретшая широкую известность баллада «Коммунисты, вперед!», написанная в духе баллад Н.Тихонова, отличавшихся динамикой и напряженностью сюжетного действия. Баллада Межирова состоит из вступления и 4 эпизодов: 1-й повествует о революции и Гражданской войне, 2-й — о годах предвоенного строительства, 3-й — о периоде Великой Отечественной войны, 4-й имеет обобщающий характер: «Повсеместно, / Где скрещены трассы свинца, / Где труда бескорыстного — невпроворот / Сквозь века, на века, навсегда, до конца: / — Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!» Каждый эпизод балладной композиции по своей структуре похож на другие. Сначала сообщается о времени действия, потом излагается суть чрезвычайной, драматической ситуации и, наконец, говорится о том, как воля и самоотверженность коммунистов находят выход из создавшегося положения. Повторяемость эпизодов, отмеченная рефреном «Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!», создает особый ритм, передающий внутренний драматизм, напряженность и масштабность исторических событий. В балладе нашло выражение и внутреннее состояние самого поэта, его решимость как художника преодолеть «тщету газетного листа», выйти из трудной ситуации к новым горизонтам своего творчества.
Творческий взлет у Межирова, как и у многих поэтов разных поколений, приходится на конец 1950-х — начало 1960-х — на время «оттепели». Вслед за сборником «Возвращение» (1955) последовали «Ветровое стекло» (1961), «Прощание со снегом» (1964) и «Подкова» (1967). В них продолжает играть немалую роль волевое балладное начало, однако теперь уже осложненное лирическими монологами («Баллада о цирке» и др.). Нередко лирическое начало, обретая внутреннюю раскованность, становится песенным.
Мелодия народной песни «Лучинушка» помогает в стихотворении «Любимая песня» обострить нравственный слух и найти моральное очищение в сострадании и любви: «Эту грусть не убью, не утишу, / Не расстанусь, останусь в плену. / Лишь услышу, лишь только заслышу — / Подпевать ее слышно начну. / И, уже не подвластный гордыне, / Отрешенный от суетных дел, / Слышу так, как не слышал доныне, / И люблю, как любить не умел».
Духовно-нравственная чуткость позволяет Межирову одинаково глубоко воспринимать и «музыку» эпического, общенародного единства в годы великой войны, и «музыку» отдельных человеческих судеб, преимущественно женских. В стихотворении «Музыка» поэт рассказывал о том, как в годы Великой Отечественной войны «Стенали яростно, навзрыд, / Одной-единой страсти ради / На полустанке — инвалид / И Шостакович — в Ленинграде». Это была страсть к жизни в целом, страсть, которой были одержимы все и каждый человек в отдельности, страсть, которая обострилась перед лицом смерти. Рефрены, инверсии, анафоры, интонационные повышения и понижения передают накал лирического переживания, сопрягая контрастные планы в сложное единство: появляется символический образ струны, которая «через всю страну… / Натянутая трепетала, / Когда проклятая война / И души и тела топтала».
Среди стихотворений Межирова, в которых определяющим является мотив женственности («Сон», «Календарь», «С войны», «Штраф», «Аттракцион», «Прощание с Кармен», «На всякий случай…», «Как же мог умолчать я об этом…», «Черкешенка», «Лестница» и др.), особое место занимает лирико-драматическая баллада «Серпухов», в которой простая русская женщина — няня Дуня, воспитавшая поэта,— становится олицетворением России (как это было в известном стихотворении В.Ходасевича «Не матерью, но тульскою крестьянкой…»). Мотив женственности в этой балладе получает не собственно эстетическое выражение, как, например, в стихотворении «На всякий случай…» и «Черкешенка», а выражение прежде всего этическое, духовно-нравственное. Рассказ о жизни и смерти няни перерастает в драматическую повесть о нелегких судьбах русских женщин и России в целом, о значимости национальных этических ценностей для каждого человека в отдельности и для народа в целом, в т.ч. и для развития искусства. Недаром в балладе скульптор Эрнст Неизвестный вырубает могильную плиту не какой-нибудь знаменитости, а простой женщине и вместе с поэтом отвозит ее на деревенское кладбище под Серпуховом. Везут они плиту накануне Пасхи (уместно сказать, что Межиров давно, может быть с военных лет, является православным верующим человеком). Баллада завершается патетически, как ода или псалом: «Ну так бей крылом, беда, / По моей веселой жизни / И на ней ясней оттисни / Образ няни навсегда. / Родина моя, Россия… / Няня, Дуня, Евдокия…»
Третий период в творчестве Межирова, проходящий под знаком углубления духовного начала и трагедийного парадоксализма, отличается от предшествующих периодов суровым аскетизмом, сухостью и жесткостью в изображении предметного мира и человеческих взаимоотношений, стремлением отжать как можно больше «влаги» из «сырой» действительности, обострением антитезы между «прозой» и «поэзией» жизни, реальным и идеальным. Особенности этого периода нашли свое выражение в книгах стихов «Под старым небом» (1976), «Очертания вещей» (1977, здесь в полном виде представлена поэма «Alter ego»), «Проза в стихах» (1982) «Бормотуха» (1991).
На протяжении всего творческого пути Межирова успешно занимается переводами, в основном грузинских и литовских поэтов (И.Абашидзе, С.Чиковани, Ю.Марцинкявичус и др.).
М.Ф. Пьяных
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. З — О. с. 548-551.
Дополнительные биографические сведения:
Александр Межиров — участник Великой Отечественной войны, воевал на Западном и Ленинградском фронтах. В самом начале войны был призван в армию и после курсов подготовки десантников в Татищево отправлен на фронт в составе 8-го парашютно-десантного корпуса. Был ранен, в госпитале переболел тифом. В 1942—1943 годах воевал под Ленинградом в 1-м батальоне 864-го стрелкового полка 189-й стрелковой дивизии, которая в разное время входила в состав 42-й, 67-й и 55-й армий. С 1942 года — заместитель командира стрелковой роты по политчасти, в 1943 году был принят в ВКП(б). Участник боёв по прорыву блокады Ленинграда на синявинском и красноборском направлении. В марте 1943 года под Саблино был контужен. В 1944 году после лечения демобилизован в звании младшего лейтенанта.
После войны учился в Литературном институте им. А.М. Горького (1943—1947). Некоторое время учился на историческом факультете МГУ (1948). Член СП СССР с 1946 года. Участвовал вместе с Н.К. Старшиновым в занятиях литературного объединения И.Л. Сельвинского. Поддерживал дружеские связи с С.С. Наровчатовым.
Написанное в 1956 году стихотворение «Мы под Колпином скопом стоим, / Артиллерия бьёт по своим…» получило широкое хождение в самиздате.
Преподавал на кафедре литературного мастерства Литературного института имени А.М. Горького с 1966 года. Многие годы вёл в этом институте поэтический семинар на Высших литературных курсах (ВЛК). Оказал влияние на молодых поэтов 1960-х годов — Е.А. Евтушенко, И.И. Шкляревского, О.Г. Чухонцева, А.К. Передреева.
25 января 1988 года на Ленинградском шоссе, находясь за рулём, Межиров сбил машиной актёра Ю.С. Гребенщикова, после чего скрылся с места происшествия, не оказав пострадавшему первой помощи (эта информация оспаривается дочерью Межирова). Через четыре месяца Юрий Гребенщиков скончался в больнице. Эта трагедия послужила поводом для многочисленных нападок на поэта. По словам дочери поэта, Межиров очень переживал из-за случившегося.
С 1992 года проживал в США, сначала в Портленде (штат Орегон, где ранее поселились его дочь и внучка). Читал курс лекций по русской поэзии на русском отделении Портлендского университета. Затем жил в Нью-Йорке. Продолжал писать стихи.
Скончался 22 мая 2009 года в больницe Рузвельта в Нью-Йорке. 25 сентября 2009 года урна с прахом покойного, привезённая из США дочерью поэта, была захоронена на Переделкинском кладбище.
Книги стихов:
- Дорога далека: Стихи. М.: Сов. писатель, 1947. 103 с.
- Новые встречи: Стихи. М.: Сов. писатель, 1949. 103 с.
- Коммунисты, вперёд! Кн. стихов. М.: Молодая гвардия, 1950. 152 с. (То же. 1952).
- Возвращение: Стихи. М.: Сов. писатель, 1955. 104 с.
- Разные годы: Стихи / [Предисл. М. Луконина]. М.: Воениздат, 1956. 246 с.
- Стихи. М.: Сов. писатель, 1957. 248 с.
- Ветровое стекло: Кн. стихов. М.: Сов. писатель, 1961. 107 с.
- Стихи и переводы. Тбилиси: Заря Востока, 1962. 386 с.
- Стихотворения. М.: Гослитиздат, 1963. 190 с.
- Прощание со снегом: Кн. стихов. М.: Сов. писатель, 1964. 115 с.
- Ладожский лёд: Стихи. М.: Воениздат, 1965. 128 с.: 1 л. портр.
- Подкова: Кн. стихов. М.: Сов. писатель, 1967. 87 с.
- Избранная лирика. М: Молодая гвардия, 1967. 32 с.
- Лебяжий переулок: Стихи. — М.: Сов. Россия, 1968. — 160 с.
- Стихотворения. М.: Худ. лит., 1969. 255 с.
- Невская Дубровка: [Стихи и поэма / Вступ. ст. Д. Хренкова]. Л.: Лениздат, 1970. 123 с.
- Поздние стихи. М.: Сов. писатель, 1971. 262 с. — 25 000 экз. (В сборник вошли стихи из трёх книг: «Ветровое стекло», «Прощание со снегом», «Подкова»)
- Стихотворения / [Вступ. ст. Е. Евтушенко]. М.: Худ. лит., 1973. 349 с.
- Тишайший снегопад: Стихи. М.: Мол. гвардия, 1974. 222 с.
- Недолгая встреча: Стихи. М.: Правда, 1975. 32 с.
- Времена: Стихи. М.: Сов. писатель, 1976. 319 с.
- Под старым небом: Стихи. М.: Сов. писатель, 1976. 110 с.
- Под старым небом: Стихи. — М.: Сов. писатель, 1977. 214 с.; 50 000 экз.
- Очертанья вещей. — М.: Современник, 1977. 158 с.; 20 000 экз.
- Медальон: Стихи. М.: Воениздат, 1979. 271 с.: 1 л. портр.
- Избранные произведения: В 2 т. / [Вступ. ст. А. Урбана]. М.: Худ. лит., 1981. 335, 383 с.
- Проза в стихах: Новая кн. [Худож. Вл. Медведев] — М.: Советский писатель, 1982. — 96 с. — 50 000 экз.
- Теснина: Из грузинской поэзии; Лирика разных лет. Тбилиси: Мерани, 1984. 511 с.
- Тысяча мелочей: Лирика. М.: Современник, 1984. 399 с.
- Закрытый поворот: Стихотворения. М.: Сов. писатель, 1985. 192 с.
- Бормотуха: Стихи. М.: Правда, 1989. 29, [2] с.
- Проза в стихах: Новая кн. — М.: Советский писатель, 1989. — 96 с. — (Б-ка произведений, удостоенных Гос. премии СССР)
- Стихотворения / [Вступ. ст. А. Истогиной]. М.: Дет. лит., 1989. 174, [1] с.
- Избранное / [Вступ. ст. А. Истогиной]. М.: Худ. лит., 1989. 575 с.: 1 л. портр.
- Бормотуха: Стихи и поэмы. М.: Сов. писатель, 1991. 142, [1] с.
- Апология цирка: Кн. новых стихов. СПб.: Петрополь, 1997. 104 с.
- Позёмка: Стихотворения и поэмы. М.: Глагол, 1997.
- Артиллерия бьёт по своим: Избранные стихотворения последних лет. М.: Зебра Е, 2006. 624 с.
- Какая музыка была. М.: Эксмо, 2014. 256 с.
В «Коллекции русского шанхайца» имеется книга М.Светлова «Избранное» (Москва, 1953) с автографом автора А. Межирову.
Александр Межиров в сети: