Кузнецов Эдуард «Дневники». — Париж, 1973
Кузнецов Эдуард «Дневники». — Париж: Les Èditeurs Rèunis, 1973.
Картонная издательская обложка, уменьшенный формат (16 х 11 см.), 374 стр. Состояние отличное. Книга содержит две фотографии автора.
На титуле имеется автограф автора: «На добрую память. Э.Кузнецов. 5.6.79».
Содержание: Предисловие. — «1970». -«1971». — Ленинградский процесс «самолетчиков».
Часть тиража была издана на тонкой бумаге и предназначалась для нелегальной переправки в СССР. Данный экземпляр отпечатан на обычной плотной бумаге.
Тираж 1000 экз. (по сведениям А.Савина).
Книга имеется в собрании А.Савина и в РГБ, еще 8 экз. есть в ДРЗ им.А.Солженицына.
(Из предисловия):
Прав Эдуард Кузнецов: «Прогнило что-то в королевстве датском». Прав, хотя бы потому, что книга его здесь. В «Тамиздате». Самый сущностный и перспективный симптом дряхления режима (по Амальрику) — всё большая халтурность в «работе» карательного аппарата.
Давно уже поток рукописей из «большой зоны» никого не удивляет. А теперь прямо из лагерей и тюрем пошло: стихи Даниэля, А. Родыгина, ленты с голосом Гинсбурга… Плоховато оказалось с бдительностью у «кума» 10-го лагпункта, выходят в свет тюремно-лагерные записи Эдика Кузнецова. Вот краткая справка об авторе. Отец еврей, погиб на фронте. Сам поступил в Московский Университет. Вместе с В. Осиповым (с тем, который теперь издаёт «Вече», разошлись пути) ходил на площадь Маяковского в 1961-62 годах. Засадили и получил в Мосгорсуде 7 лет. «Не исправлялся», за что был послан в особый лагеръ, потом во Владимир. Вышел осенью 68-го, год административного надзора в Струнине, Владимирской области. Переезд в Ригу, женитьба на Сильве Зальмансон. 15-го июня арест на аэродроме «Смольный» под Ленинградом… Остальное сказано в книге. Для «объективации» этих записей, естественно отрывочных, следует прочесть материалы Ленинградского самолётного процесса.
Хватило силы духа на то, чтобы в Большом Доме, даже в смертной камере, думать, осмысливать. Хватило лагерного опыта записывать, протаскивать через шмоны, хранить в среде, насыщенной стукачами, и всю эту неимоверную эквилибристику увенчать выходом записок за зону. Появление же книги — почти верная путёвка во Владимир. В марченковскую тюрьму, в которой он сам тянул последний год своего первого срока. Год поразивший его так глубоко, что даже сегодня, пройдя духовный опыт наверное ещё страшней, он не может удержаться от воспоминаний. Ради того, чтобы эти записи были прочтены в Союзе, услышаны по радио, чтобы в иностранных переводах им ужаснулись чересчур доверчивые «сосуществователи», Кузнецов внутренне готов на владимирский этап.
В этом есть аналогия с самим самолётным делом. Тогда, на месте, его друзьям это отчаянное предприятие показалось самоубийственным рывком в огневую зону, лишь бы не терпеть. Что-то подобное самокалечению пересидевших зэков. Оказывается — сознательная жертва, принесённая с почти холодным расчётом: «Эта страна не знает реформ не на крови»… Как тут не сказать, что Эдик носил в бумажнике фотографию Яна Палаха. И вышло историческое ленинградское дело. Историческое потому, что впервые за историю советской власти произошло прямое вмешательство западных правительств (а не только общественности) и отступление режима, отмена расстрела. Извне эти события виделись куда яснее, чем самому Эдику «изнутри» — расстрел был не для «напугу», а твёрдо предрешён. Неделя в смертной камере, возвращение на «спец» на 15 лет, а тем временем, по логике поражения, власти пришлось отпуститъ из Союза около 50 тысяч человек. Евреев и неевреев. Нескольких близких лагерных друзей, массы других, ничего о деле по сути часто не знавших, ещё полных страха, думавших даже, что «самолетчики» своим дерзким поступком задержали их выезд…
«Дневники», 1973 (pdf 11,7 mb) — копия из библиотеки «ImWerden»