Генис Александр «Довлатов и окрестности»

Генис Александр «Довлатов и окрестности», — Москва: Вагриус, 2004, 288 стр.

Творчество Гениса в глазах читателя настолько крепко связано с именем Вайля, что некоторые даже считают что Вайль & Генис — это просто писатель с чудным именем, вроде Бестужева-Марлинского или Новикова-Прибоя. В этом смысле, Генис — всегда половинка, часть пары. Отсутствие Вайля на обложке этой книги не отменило парности Гениса. Ведь второй, не менее крепко связанной с ним фигурой, безусловно, является Довлатов. Но при всем при этом Довлатова нельзя в полной мере назвать главным героем данного «филологического романа», который вовсе не мемуар и не критический разбор писаний старого приятеля, а скорее довольно изысканные размышления автора о самом себе и литературе — главном предмете интереса Александра Гениса. Размышления эти, зачастую, довольно афористичны, в чем можно убедиться, прочитав ниже небольшую подборку некоторых выписанных мною из книжки цитат.

При всем при этом, поклонники Довлатова не забыты. Их, безусловно, порадуют анекдоты из жизни любимого писателя, а также довольно любопытные мысли о его творчестве. Так, по мнению А.Гениса, — «Довлатову читателей создала советская власть. Сергей стал голосом того поколения, на котором она кончилась. Неудивительно, что оно и признало его первым». И далее: «Писатели предыдущего поколения говорили о том, как идеи меняют мир. Довлатов писал о том, как идеи не меняют мир, — и идей нет, и меняться нечему». А как вам такая мысль: «С горизонта довлатовской прозы советская власть исчезла задолго до своей кончины. Сам того не замечая, Довлатов глядел на нее как историк»?

В общем, есть над чем подумать. «Довлатов и окрестности» также могут стать хорошим поводом для того, чтобы снять с полки и вновь перечитать «Заповедник», «Зону» или «Чемодан». Не такой дурной итог!

«Издали героизм вызывает восхищение, на среднем расстоянии — чувство вины, вблизи — подозрения» (стр. 18).

«Идеализм — постоянный источник подспудного раздражения, потому что он требует ответа. Все равно что жить со святым или обедать с мучеником» (стр. 18).

«Для художника прелесть тоски в том, что она просвечивает сквозь жизнь, как грунт сквозь краски. Тоска — дно мира, поэтому и идти отсюда можно только вверх. Тот, кто поднялся, не похож на того, который не опускался. Раньше в довлатовском смехе меня огорчал привкус ипохондрии. Но теперь я понимаю, что без нее юмор как выдохшееся шампанское: градусы те же, но праздника нет» (стр. 34).

«В виду смерти смех становится значительным, ибо она ставит предел инерции. Не умея повторяться смерть возвращает моменту уникальность. Смерть заставляет вслушаться в самих себя. Человек перестает быть говорящей машиной на пути к кладбищу» (стр. 34-35).

«Автора и книгу соединяют особые причинно-следственные связи — как пол и шкаф. Вмятина, которую он оставляет на ковре — результат постоянного давления… Писатель упирается в действительность до тех пор, пока не оставит на ней свой след. Если это ему удалось, мы с удивлением обнаруживаем, что жизнь подражает литературе. Вымысел изменил реальность. Слово — буквально — стало плотью… Становясь писателем, автор до последней капли отжимает из жизни все, что не является литературой. Но и тогда вместо входного билета ему достается лотерейный» (стр. 53-54).

«Сергей писал настолько чисто, что язык становился незаметным. Это как с «Абсолютом»: о присутствии водки мы узнаем лишь по тяжести бутылки. Как перец в том же «Абсолюте»,  акцент в довлатовской прозе не замутняет, а обнаруживает ее прозрачность. Успех тут определен точностью дозировки. Чтобы подчеркнуть, а не перечеркнуть правильность языка, сдвиг должен быть минимальным» (стр. 74).

«Слова в хокку должны ошеломлять точностью — как будто сунул руку в кипяток» (стр. 125).

«В сущности, антитеза литературы  — не молчание, а необязательные слова» (стр. 126).

«Норма — это и начало и конец пути. К норме нельзя прийти. К ней можно только вернуться» (стр 192).

«Китайское стихотворение — душа наизнанку. Оно стремится не столько поведать об итогах поэтического размышления, сколько сохранить первичный, еще неосознанный импульс, с которого оно началось и к которому оно возвращает читателя» (стр. 283).

ДОБАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ

Заполните все поля, чтобы оставить отзыв. Ваш email не будет опубликован.

Войти